У вагона была какая-то невероятная толпа. Протолкаться внутрь оказалось проблематичным. Мне еще нахамили в коридоре. И не дали толком попрощаться с Зергом. Вагон был заполнен под завязку семилетними девочками, отправляющимися в лагерь, и их истеричными родителями. Зерг сгрузил сумки под мое место (нижнее, боковое, плацкартное), на второй седушке уже сидела очередная мамаша. Попрощаться нам толком не дали. Я кое-как обняла его и отпустила. Родители ушли. Поезд тронулся. Одна из девочек с того же «купе» (или как общий сектор в плацкарте называется?) расплакалась. Проводница, молоденькая девушка (они почему-то на этом поезде все в возрасте студенток) принялась её утешать. Я попыталась дозвониться до Зерга. Ноль. То ли уже в метро, то ли гул вокзала глушит звук звонка.

За окном проносились уже знакомые виды в обратном порядке: склады, забор с зенитовскими лозунгами, чахлые ёлки у болот… А моя память начала творить фокусы в ускоренном режиме, превращая всё пережитое за последние две недели в нечто сказочное, затирая изъяны. И эти посиделки в антикафе вдруг показались какой-то вехой жизни, а не просто местом, где перекантовались с сумками до поезда. Мне стало жалко оставлять этот город, хотя вернуть ничего и нельзя. Но я понимала, что сильнее всего мне будет недоставать личного общения с Зергом. Когда можно просто таскаться бесцельно по старым улицам, держась за руки, вместе боятся какой-нибудь фигни, например заблудиться, опоздать, что-то не найти; быть пассивным курильщиком на балконе, когда жара отступает и парк пустеет с наступлением ночи. Мы продолжим общаться в сети (не знаю сколько продлится), но это не дает всего спектра. Мне интересно следить, как этот человек реагирует на возникающие задачи, на новые вводные, а не узнавать о событиях и их решениях постфактум. Хочу больше места в его жизни, чем онлайн-френд.

Я расплакалась, как только что до меня ребенок, отправляющийся в лагерь. Приключение той девочки только начиналось, моё же подошло к концу. Я надвинула капюшон черной хламиды на лицо и отвернулась к окну. Подошла проводница перепроверить билет. Я протянула его. Она начала спрашивать, не нужна ли мне помощь. Наверное, я дико смотрелась на фоне детей. Истеричка-переросток.

Позвонил Медведь. Начал утешать, что в следующем году если будут деньги – еще поеду. На самом деле это очень спорно. Неизвестно какие отношения у нас будут в следующем году с Зергом. А ехать только ради Питера мне пока не особо хочется. А еще Медведь изо всех сил пытается не думать о том, что я хочу детей. И не учитывает, что к следующему лету я могу уже быть беременна. Да и вообще. Непонятно что там будет.

Зерг и Медведь изредка писали смски. Я читала в пути книгу «Пристрастные рассказы», состоящие из дневников и писем Лили Брик, и добавлений её современников. Неприятная особа, как по мне. Вижу в ней черты, которые раздражают и в себе, и в других людях. Особенно бесит установка «Я творческий человек, мне можно вести себя как угодно и играть с чувствами других людей». Спать толком не давали. Днем орут дети, ночью их сопровождающие бухают и громко ржут. На вторую ночь накачалась снотворным, и тут начался какой-то бред. Мозг еще не отключился, а управлять телом не получается, чтоб повернуться например. Как проваливаешься дальше в сон – начинаются судороги, мышцы дергаются, просыпаюсь, снова засыпаю, снова судороги. Встаешь в туалет – там очередь, сонливость уходит. Потом опять тратишь около получаса, чтоб уснуть. Путешествие казалось бесконечным. Мне не хотелось домой, но перспектива трястись и трястись в вагоне, зная что самое неприятное –таскать сумки до парома, потом с парома до автобуса- еще впереди… Хотелось чтоб просто всё побыстрее закончилось. Пересадка с поезда на автобус в Краснодаре прошла относительно спокойно, хотя спину начало ломить после сумок. Автобус полз как черепаха, приехали на час позже, чем можно было бы. Пассажиры, которые ехали в Крым отдыхать, всему удивлялись. «А-аааа, море!», «ух ты, лебеди», «смотри, цапля», «дельфиииинчики!».

Солнце пошло к закату, морскую рябь позолотило, и на душе стало тепло. Я дома. Все же я люблю место, в котором живу. От автобуса до парома было добрых пол километра, у меня заболели и спина, и живот. Стало страшно, что что-то с внутренними органами из-за очень большого веса. И обидно, потому что за сестрой Медведя их отец ездил аж в Симферополь, а туда от Керчи часа 4,5 ехать. И обратно столько же. А меня даже с переправы забрать не могут. Придется еще тащится до автобуса. Потом с него выгружать. И только на а\в Медведь встретит. Я позвонила Медведю, все это высказала, завершив уже «в соплях» словами: Я вам, значит, не семья, раз для меня никто ничего не хочет делать. И ты тоже, захотел бы – убедил встретить.

Через пару минут Медведь перезвонил и стал убеждать, что они так и собирались забрать, хотя в Краснодаре говорил что встретит на а\в, а без договоренности на переправе они бы меня тупо не нашли. Так что… Блин, свое я получила, меня забрали, но все равно обидно.

На пароме в уборной два умывальника расположены у огромного окна во всю стену,  а в нем море. Дома бы такой вид из окна. По пути подобрали в городе сестру Медведя, она всю дорогу громко рассказывала про аптеки. Нас высадили. Мы сгрузили сумки и пошли в магазин за шампанским, икрой и всякой вкусняшкой. Медведь был просто шелковый, то ли соскучился, то ли из-за того что отругала его по телефону.

Бойлер был выключен, пока ждала что нагреется – разворошила все сумки. Теперь посреди комнаты гора непонятно чего. Помылась, заползли в кровать смотреть «доктора кто» и пить шампанское. Допили, повалялись. Потом Медвед уснул, а я поползла в скайп. Что-то мы несли какую-то чушь с Зергом. Играть не хотелось. Казалось, может вообще не захотется.